Тени прошлого — тени будущего (Книга II, часть 2)

Каждый вдох сопровождается болью… но боль затухает, когда воспоминания затягивают, выбрасывают меня из обрывков времени. Так и летаю посреди тьмы хаоса. Не могу осознать, что произошло – что это для всех нас значит. Я не могу осознать, что все эти люди остались во льдах убитого города, когда мы смогли уйти.

Я чувствую, что двери открываются, кто-то входит – с добром и печалью. Отнимаю ладони от лица… доктор.

– Что я здесь делаю?

– Отдыхаешь. Тебе провели ускоренное восстановление – теперь только потерпеть боль несколько дней.

Доктор улыбнулся и заварил крепкий кофе, подойдя к столу…

– А я ничего не помню… только истребители Штрауба…

– После восстановления ты заснул и поднимался с платформы несколько дней. Тебе снились кошмары, а я колол тебе успокаивающие… Теперь выпей кофе – он поможет прогнать остатки сна.

Я взял чашку с паром в виде тонкой струйки, как сигаретный дым…

– Здесь поставь.

“Спутник” поставил контейнер с сахаром на подоконник, лейтенант остановился рядом – его широко открытые глаза устремлены вдаль.

– Герф, ты не при оружии, но уже при исполнении – с восстановления снят.

С трудом удерживаясь от того, чтобы прижать ладонь к глазам, отдал ему честь… После формальностей, Айнер налил кофе и себе, и врачу, открыв пачку сахара и положив куски сахара в кофе… Он уселся на подоконник и криво усмехнулся мне…

– Ну что, Герф?.. С бредом справляешься?

– Так точно.

– Отличный ответ – если правда. Как дышится? Хотя, что там – дышишь, и то хорошо.

– Наш воздух.

– Ну да. Нейтральный воздух тоже ничего был, но ты в пустой зоне уже не дышал.

Айнер озлобленный, как никогда, но я привык – понимаю. Тоже самое, что ядовитые улыбки Стикка…

– Как рука, лейтенант?

– Отвратительно, и хуже того… Не знаю, что там снова натворили, но принцип устремлений врачей в исполнении своей работы анализу не поддается. В Хантэрхайме постарались, а здесь… Так и не успел толком понять, как это – жить без боли. Теперь это, видимо, пожизненно – вторичное восстановление полагается после боев определенной сложности, а на запрос о переводе в Шаттенберг ответили отказом.

– Из всего этого я могу сделать вывод – с рукой что-то не так настолько, что вы собрались в Шаттенберг?

– Герф, черт знает что с рукой… А Шаттенберг… Рассиживаясь здесь я инеем покроюсь.

– Вряд ли – весна уже у границ.

– Чтоб ее на первом блокпосте взяли без возврата. Да, ладно что теперь…

– Теперь они возьмутся за Шаттенберг.

– И взоры генералов Совета устремлены на восток. Шаттенберг мощный город – он сможет принять удар и продержаться довольно долго, не переходя в глухую оборону.

– Только Шаттенбергу придется компенсировать то время, которое он отвоевал у нас в нашей вечной борьбе в Хантэрхайме.

– Верно. Через неделю завалю командира рапортами. А сейчас… черт со всем, что сейчас… Кстати с тебя все обвинения сняты, как и с меня.

– Айнер, Ларс Стикк жив?

– Ты все-таки тупишь после последнего боя.

– Он жив, лейтенант?

– Да. Если бы ни Ульвэр… Герф, ты понимаешь, что Стикк делает?

– Так точно.

Айнер смотрит прямо мне в глаза…

– Это не пограничные нарушения – Стикк не “пограничник”, Герф.

– Я понимаю.

– Он указывает людям “путь дезертира”.

– Дает выбор смерти обреченным.