Тени прошлого — тени будущего (Книга II, часть 2)

– Это Герф настоящий кофе.

Они оба на меня смотрят – реакции ждут… Не дождутся – обычный кофе.

– Теперь понял?

– Нет, лейтенант, только пахнет как-то странно.

– Этот запах не для всех. Вымершее с концами растение так и не адаптировали – выращивают в особых условиях на границах Небесного города…

Пусть я особой разницы с суррогатом не улавливаю, ничего… это еще ничего…По мне и заменитель неплохой, но сейчас… сейчас так тепло и спокойно… Если бы еще Влад был бы в порядке, я был бы счастлив. Только это, наверное, в последний раз…

Айнер греет на чашке руки, медбрат улыбается этой черной жидкости (улыбается только взглядом и улыбается только чашке кофе, в которую смотрит). Я тоже стал изучать растеки пенки от колебаний руки… Даже начал забывать, что и в этом светлом месте есть черные дыры… и что меня арестуют, как только проверят мои записи – мою память, которая не принадлежит мне из-за моей же тупости…

Айнер резко поднялся… Вижу, что ему не хочется уходить.

– Покидаете нас, лейтенант?

– К тебе еще загляну, Говорухин. А ты, Герф, давай быстрей приводи себя в порядок. Ночью похороны главнокомандующего.

Лейтенант ушел очень быстро – так же быстро и неожиданно, как пришел. На платформе так и остались блоки сахара.

– Откуда Айнер его только берет?

– У него нюх на сахар. Все, я пойду…

– Герф…

– Увидимся.

Я убью всех медработников, если они не постараются Лесовского вытянуть…

Запись№39 00 00 000 00:00

16. 04. 205 год Новой Техно-Эры 23:00

Сижу жду в преддверье восстановительного корпуса – дальше меня не пускают. Об отбое никто и не думает. Муравейник разворошили. Мало того, что уже насмотрелся на то, что снится нашим врачам-мученикам каждую ночь, – безликие просто повсюду. Руки цепенеют от осознания, скольких людей забрал этот обглоданный ветром кусок ледника… Очень наглядно – видеть только одно лицо на всех… На меня это тоже давит, потому что я начинаю все переносить на себя, и мне начинает казаться, что я такой же шаблон, как и они. Хотя они личности, которые так похожи по поведению только из-за тяжело сложившихся обстоятельств. И им действительно очень тяжело, хоть они и стабильные, устойчивые люди, – они не такие, как мы, – не такие из-за мелочи, которая оказалась более значимой, чем что-то гораздо глубже. Они красивые люди с осмысленными взглядами, но они не отличаются друг от друга… как андроиды. Я не знаю их имен, потому что даже не могу отличить их друг от друга. Все они шаблоны, по крайней мере внешне. Прекрасно понимаю, каково им сейчас в этой холодной пустоте, в которую их выкинули даже недоделав толком… Не знаю, как их потом доделывать будут и будут ли вообще. Мне это кажется жестоким… Хотя чего ждать?.. Сейчас не идут в счет такие мелочи, и всем это ясно. Мы должны дотянуть до победы. И мы должны постоянно бороться с собой, чтобы не стать такими внутри. Должны помнить, что потом – после войны, все встанет на места. Не должны забывать, чтобы не дать сбой.

Неделя как я здесь, а Хантэрхайм уже признал во мне “своего” – давит всей непомерной тяжестью своих ледяных массивов. Я чувствую, как он изматывает меня, забирает силы… И я чувствую, что у этого тоже есть свой предел. Когда ты доходишь до определенного состояния, уже не так холодно и свет не так режет глаза… На этой грани можно простоять довольно долго, но за ней только смерть. Хантэрхайм действительно гонит, но не отпускает. И снова призывает возвращаться тех, кто его покидает, – возвращаться в мыслях – постоянно. Не знаю в чем тут дело, но пока он не сломает тебя – ты не сможешь уйти, а если сломает, ты труп. Хантэрхайм невозможно подчинить – мы можем только сопротивляться его воле всю свою бесконечную жизнь. Может, здесь нас удерживает то же, что заставляло взбираться на самые неприступные вершины, или улетать все дальше в космическое пространство?..

Передо мной остановился доктор, которому за час я уже так глаза выел, как за неделю.

– Герфрид, тебе нечего ждать.

– Я так не думаю.