Тени прошлого — тени будущего (Книга II, часть 2)

– Долго думаешь, Герф.

– Ты не приговорен.

– Если еще нет, то скоро буду.

– Зачем ты это делаешь?

– Я больше ничего не делаю – нет смысла. Клок шерсти чудовищной твари не повлияет на ее действия – слиняет, когда станет непригоден, и все. Не понял? Знаешь, скингеры, когда мех прочищают – нажираются им до отвала и иногда даже давятся, но на это рассчитывать особо не приходится… Видел, как из-под когтей шерсть летит во все стороны?

Пришлось подумать, но ровно до зарождения усмешки-оскала человека, теряющего человечность. Видел я таких – обычно перерождение если уж происходит, то в начале – не после стольких лет войны… Он сломался – спокойно смотрю в глаза недочеловека-полузверя. Это худшее, что может случиться с нами.

– Все, заткнись, Нор. Иди.

– Боишься услышать правду?

– Что мне до того, в чем нет сомнений?

– Знаешь, я вижу по твоим глазам, о чем ты думаешь и только потому, что я чувствую больше.

– Не чувствуешь, а чуешь, Нор.

– Пусть так. Для тебя очевидно то, что написано на мониторе – ты понимаешь, но не чуешь смысл.

– Тебе дали шанс.

– Только на словах – они там следят за каждым моим вдохом. Все следят – даже Сорг их тенью за мной бродит. А Стикк душит не хуже пятерни Скара.

– А чего ты ждал? И тебя это еще не устраивает?..

– Герф, конвульсии задыхающегося лишь усиливаются, и останавливает их только смерть.

Не должен я его слушать… но отчаяние, пусть и злое, просто рвется из распахнутых глаз… Но это не взгляд раненой твари, уползающей в свое логово с поджатым хвостом, которая только и способна на бессильную ненависть. Нор не прячет боль – его глаза открыты для всего мира…

– Нор, если кто-то положил руку тебе на горло, значит, нет другой возможности тебя удержать. Придушат и отпустят, но если ты, отдышавшись, примешься за старое…

– Да как ты не понимаешь? Придуши любого из вас – вы на секундомер смотреть будете, ожидая, когда это кончится, а я задохнусь от собственной агонии – даже не надо будет сжимать руку крепче. Хотя Стикк готов и на это.

– Стикк?.. Не знаю, что у тебя в голове, но он точно знает – поэтому и душит. Он так руку помощи протягивает.

– Они все это так называют.

– Только смысл разный закладывают. Не думаю, что это правильно, но если решишь, что выбора нет – он тебе поможет.

– Уверен?

– Да. А вот ты…

Какой-то матовый, глухой огонек зажегся в его сосредоточенном взгляде – и остался ровно, неподвижно тлеть.

– Герф, я здесь очень давно. За все это время я ни разу не покидал Хантэрхайм по собственной воле. Этот город забрал мою волю. После его сияния все становится серым, неразличимым. Хантэрхайм меня ослепил, и кроме него я больше ничего не увижу. Ты понимаешь? Он забирает друзей, врагов, пока их не остается вовсе – пока нас для них не остается. Я забываю, Герф… Сопротивлялся так долго, что уже почти забыл обо всем остальном.

 – Лучше забудь и об этом – не то окончательно крышу сорвет.

– Думаешь, это просто так? Нет, это последний рывок, на который я способен, а дальше… Ты видел пустые глаза тех, кто сдался этим льдам? Со мной этого не будет. Я вырвусь отсюда.

– Если постараешься – штрафы спишут, и дадут отпуск. Ты сам себя в тупики загоняешь.

– Тупики загоняют меня. Герф, все мы – неживые…

– Мы еще не трупы – на нас клеймо не стоит.

– Нет, мы неживые не только из-за лучевых когтей смерти, направленных на нас со всех сторон. Ты видел, что время сделало с Соргом? И это только начало. Здесь оно идет быстрее и видно то, что мы не замечаем не здесь. Я не могу больше ждать – моя жизнь тает, снегом в ладони. Не упущу сквозь пальцы больше ни капли, не буду молча слушать, как они замерзающими льдинками бьются о наст – о холодные руки, в которых не тает лед.