Цикл «Пограничник». Рассказ I. Пройти по последней грани

– Так точно, командир. Только стабилизационное поле глушит сигналы…

– Будьте на границе поля.

– С границы четко, без искажений, до меня дойдет только часть лучей… только высокочастотный сигнал.

– С границы вы не будете видимы и ваш ментальный сигнал не будет различим. Пересечение границы – это риск быть обнаруженным.

– Я готов рискнуть.

– Мы, нет. Такой риск недопустим. Не покидайте полей – внедрений в чужую среду быть не должно. Мы вмешиваемся только в крайних случаях, только при прямой угрозе. И угрозу блокируем точечными рассчитанными ударами. Помните это, Айнер.

Запись №6 04. 10. 1 год Эры Единства 01:30

Над пустыней всходит белое солнце, но я на него не смотрю. Зверь неподвижно застыл подо мной, вздыбив шерсть. Он топорщится не от злобы или усталости после ночного похода – от холода, который заставил и меня поднять ворот шинели. Я сцепил на груди руки и свел плечи, но все равно стужа пролезает за ворот, цепляясь за шею холодными когтями… Мы стоим на самой границе стабилизационного поля – сюда с отголосками пронизывающего ветра прокрадывается утренний холод пустыни. Белые кристаллы отражают свет, почти не пропуская, не собирая лучей… К вечеру от дневной жары не остается и следа… А ветер порой нагоняет настоящий мороз. При свете одинокой утренней звезды эти просторы почти неотличимы от ледяных и снежных пустынь Хантэрхайма. Поверхность покрыта вечной стужей, когда звездные лучи сжигают жаром, рушась сверху и подымаясь отражениями снизу.

Всходящая звезда мерцает еще слабым и прохладным лунным светом – пускает ко мне клин искрящейся тропы, прорезающей пустыню все четче и резче… Поднятая ветром кристальная пыль, затянувшая горизонт хрупкими отсветами, разгорается ярким заревом… Горизонт теперь не затянут – он просто засвечен… Лучи столбами и клиньями бьют из-за этой призрачной линии. Атмосфера этой планеты слаба и чужда мне… Почти ничто не фильтрует здесь жестких космических лучей. И гравитация давит мне на плечи непривычной тяжестью… Выйдя из стабилизационного поля, дышать без тяжелой маски я не смогу – с облегченной маской душно мне и здесь, на границе. И расстояние я смогу преодолеть за пределами поля в считанные километры. Но прежде, чем я свалюсь от усталости, – я просто сгорю под утренней звездой. Я криво усмехнулся сам себе и бросил стремена…

– Подъем!

Взъерошенный крысюк забрался ко мне на плечо… Схватил его так, что он только “руками” развел, зажатый у меня в кулаке. Я подключил его маску так, чтоб он ядовитым газом не надышался, проверил его снаряжение – ранец и поясные ремни, фильтры и кислородные блоки… Порядок.

– Вперед. Пошли, Крыс.

– Куда?

– На разведку.

– Куда?

– А хрен его знает… Куда-нибудь.

– Нельзя.

– А мне плевать, Крыс. Я здесь тупею день ото дня без дела…

– Так нужно.

– Никому это не нужно. От моей отупелой скуки всем только хуже будет.

– Запрещено.

– Крыс, меня послали дело делать, и я – делаю. А каким способом и с какой скоростью я порученную мне задачу решу – мое дело. Мой командир – он рангом капитан, не выше. А я – высший офицер. Мне по рангу виднее, что запрещено, что нет.

– Ты высший офицер не здесь.

– Без разницы. Я и у нас не был высшим офицером по званию, но я – S9, офицер высшего состава.

Крыс выправился на моей открытой ладони и отдал мне честь, повинуясь. Крысы умны, и солдаты из них отличные выходят – они не дают командиру дурью маяться, но никогда не перечат не по делу. Зверек понял, что мы здесь попусту всю бессмертную жизнь простоим бездеятельно и безрезультатно… Пора вылазку предпринять, разведку провести, провокацию устроить…

“Защитник” на ждущем режиме – пусть ждет с моим сонным зверем… Я бросил черную шинель на седло Замухрышке, оставшись в серой боевой форме, пригодной для такого жесткого света… Подключил штурмовой излучатель…