Тени прошлого — тени будущего (Книга II, часть 1)

Капитан не отдал распоряжение о применении жестких мер – в присутствии Ульвэра мы жестких мер к его чудовищам не применяем. Был отдан приказ только о закрытии врат… Помощи от соратников нам все равно никакой – тут просто нельзя всем отрядом брать… Тут слишком тесно… Нет, вернее – руггеры слишком огромны… Их здесь “стаей” травить без толку – только потери больше будут. Безопасней просто блокировать озверелых чудовищ вместе с их всадниками. Поэтому сейчас двери отрезают куски коридора вслед за Ульвэром, который ровным шагом идет к нам…

Сектор перекрыли, перекрыли блок… “Защитники" подключили оружие, взяли зверей на прицел и ждут команды “огонь”. Но команды нет… А чьи-то когти уже скрежещут по моему плечу, кроша доспех, как стекло… Шлем разбит – забрало вырубилось… Искры сыплют в глаза – и от бичей, и от раздробленных под когтями металлических пластин… В глазах темнеет… Что-то нависает надо мной огромной черной тенью, но это не тень… Зверь готов навалиться на меня всей его ощеренной и шипящей тушей… Отгоняю его обоими хлыстами, но перед глазами опять непроглядный мрак… Я блокирую удар бичом, но…

Зверь грудью налетел на стену и замер… Его бьет крупной дрожью, он хрипит… но стоит не шелохнувшись… Ульвэр все тем же ровным шагом преодолел этот бесконечный коридор, и его бич взвился в воздух синим пламенем над моей головой… Ульвэр не просто пригрозил – он ударил и разрядил бич… Делает он это очень редко – только по острой необходимости… Но эффект от этого… Над этими чудовищами он имеет неоспоримую власть – он один способен усмирить их всех и разом. Они послушны его спокойной уверенности, как и мы, как все…

Ульвэр оставил нас без распоряжений пристыжено стоять среди этого разгрома с опущенными, погасшими бичами… Он разомкнул все двери и стал ждать… Звери перестали дрожать, и он дал указание “ставить”… Мы разогнали зверюг по отсекам, блокируя бичами только для страховки – почти никакого сопротивления не последовало. Только мы закрыли притихших чудовищ невидимым полем, только “спутник” принял у Ульвэра погашенный бич – тяжелое молчание замерло так же неподвижно, как и мы… Мы построились по искореженным, исчерченным когтями и бичами линиям под строгим взглядом командира… Но в полной мере наш позор и последующую отвагу мы еще не осознали… Проявились мы сейчас перед Ульвэром со всех сторон…

Ульвэр дал технике сухое распоряжение осмотреть его чудовищ и его бойцов… Так же сухо принял отчет о происшедшем, отчет об ущербе… Офицер-S9 коротко доложил обстановку, но Ульвэр пресек его.

– Мне известно, что блокаторы не действуют. Руггеры стали враждебней, чем прежде. Но теперь ничто не скрывает их истинную силу и волю – нам полностью открыты пределы их угрозы. Я вижу, что контроль над ними еще не совершенен, – нужны доработки. Но сдержать их одними хлыстами вы способны. Это хорошо. Серьезных коррекций больше не будет, остальные – отложены. Теперь только всадники будут укрощать зверей.

Командир S9 согласно наклонил голову, прерывая контакт с тяжелым взглядом Ульвэра для короткой передышки. Все мы знаем, что должны будем исправить этот наш промах, но еще никто не знает – каким образом… А главное – как скоро Ульвэр нам его простит… вернее – спишет. Он ничем не показал… он вообще ничем ничего не показал – ни видом, ни… Офицеры S12 злобы или радости почти не выражают – кроме спокойной сосредоточенности от них ждать ничего… А Ульвэр особенно сух. Он вообще такой – сухой какой-то… Худой, бледный… И скулы у него тонкой – скорее, истонченной – кожей обтянуты… Его светлые глаза всегда смотрят из глубины, из темноты – из-под сведенных жесткой линией бровей. Но это не волчий взгляд исподлобья – это благородный открытый взгляд… только уж очень строгий. По нему сразу видно, что он – боевой командир… Слишком он обветренный и выжженный для штабных крыс… Хоть его волосы светлы и коротко стрижены – заметны белые пряди, обесцвеченные жесткими лучами. Суровый север вытравил и цвет его глаз… Со временем снежные пустыни всех уравнивают с этой всевластной белизной… Тот, кто воюет среди снегов, должен стать таким же, как снег, – холодным и белым… Должен стать таким, как снег, – живым или мертвым…

Мне не следует думать про Хантэрхайм сейчас… Я сосредоточенно всмотрелся в лицо командиру, с которым по зову службы я должен буду проститься против воли… По нему видно, что он такой командир, который полностью разделяет всю тяжесть участи простых бойцов… и высших офицеров. Еще по нему видно, что он – стар, хоть с виду он молод, как все мы. Он стар из-за этой худобы и сухости – это придает ему какую-то скованную прямоту и обрывистую резкость, что свойственно только “защитникам”. Стар и его усталый взгляд, в котором отражено и понимание наших тягот, пройденных им лично, и понимание ответственности высших офицеров, возложенной на него долгом. Такого командира больше нет – он один такой… И пусть мы знаем, что он будет строг к нашим ошибкам, мы знаем, что он будет справедлив. Ульвэр никого не судит с пристрастием и никому не раздает незаслуженных кар и наград. А еще важнее, что он объясняет, за что эти кары и награды даны. Не то, что Борг…