Последний день может стать первым (Книга I)
‹‹ предыдущая страница | следующая страница ›› |
61
– Это ужасно…
– Да нет, нормально – война есть война…
– Айнер, мне страшно! Не хочу больше слушать!
– Будешь! Сам напросился!
– Но как ваши “мертвецы” соглашались работать на повстанцев?
– Я, кажется, ясно выразился – на этом уровне проблему шпионажа мы решили. Никто их не убеждал и не принуждал – об этом нам было бы известно. Да и вообще – не в крови у нас это. А если бы повстанцы переписывали “мертвецам” программы, тогда бы были не только фоновые, но и нейропрограммные искажения.
– Я вообще не понимаю, что ты говоришь. Оставь бутылку.
– “Мертвецы” не знали, что они – “мертвецы”, что их используют. Они не нарушали закон. Поэтому фон и не искажался. Повстанцам нужна была только память. Они изощрялись в убийствах – проводили сложные многоуровневые операции, чтобы получить труп – разум нужного человека. Потом возвращали его и ждали, когда снова смогут забрать – но уже не его, а данные.
– Какие же это были шпионы? Если сами того не знали…
– Шпионы. Их “жесткая память” была вскрыта. Вскрыть ее очень трудно, но потом – она открыта. Когда нейросвязи сканированы, когда произведена настройка, не так сложно считывать информацию…
– Из ментального фона?..
– Нет. Ее нельзя получить из фона – в нем отзывается только активная память, и она заблокирована. Ее берут напрямую. Тогда открывается весь разум.
– А… Как у вас все запутано. Вскрытие то ли трупов, то ли памяти… Коды всякие… И там, и тут – везде у вас коды. Айнер, ну зачем трупы оживлять?.. Можно же и у мертвых все узнать.
– Совсем ты затупил. Полустертые данные покойника не так уж и ценны. Наших офицеров убивали только для того, чтобы получить возможность произвести настройку. Засылая подделку с восстановленным мозгом, повстанцы имели постоянный доступ к информации.
– А ничего попроще нельзя было придумать?
– Это самый простой вариант.
– Ясно… Значит, получается, что человека можно подделать один в один?
– Точно подделать нельзя, но можно сделать так, что он будет соответствовать личному блоку, хотя это практически невозможно. Как тебе объяснить… Системы опознания имеют свой предел. Ментальный фон – штука очень сложная – есть какая-то грань, когда копия для всех наших систем опознания будет неотличима от оригинала. Но на практике мы этого не достигли. Мы можем определить неточности, но физически их устранить не можем.
– Айнер, почеши мне за ухом…
Закурил еще одну сигарету… Кот, кажется, не совсем понимает, о чем я тут распинаюсь… Он как-то странно передергивает ушами – что-то подобное вытворяли древние локаторы… Вид у него вконец отупевший. Вот только я продолжу – и плевать, хочет он того или нет…
– Кот, программы высокоинтеллектуальной техники очень сложные… Это тебе не старые машины со скромными мозгами… Чтобы какие-то вещи машины воспринимали как данность и не рассматривали аспекты программы шире, им ставят ограничители в условии задачи. Но чем машина умнее, тем эффективнее. Не снизив эффективность, такие поправки в программе прописать очень трудно.
– Да, я в курсе…
– При полном соответствии с личным блоком человек опознавался. С этим все было нормально… Это работало, но, введя такую систему опознания, мы вынудили нашу технику рассматривать ситуацию более глобально, а жесткий ограничитель не прописали. Мы не прописали, что при полном соответствии человека его личному блоку, вопрос о подделках не рассматривается. Наша умная техника проанализировала ситуацию и сделала вывод – подделка возможна (пусть только теоретически) и не исключается по программному принуждению. Это значило, что они могли совершить ошибку – пропустить шпиона, идентифицировав его, как подлинного офицера AVRG. Они не имели средств для точного установления личности и подтверждения подлинности идентифицируемого человека, следовательно, не могли больше его опознать. Не идентифицированный объект – человек, чья личность не установлена, подвергался ликвидации по приказу штаба AVRG, в соответствии с постановлением об ужесточении мер контроля.
– Вот как…
‹‹ предыдущая страница | следующая страница ›› |