Последний день может стать первым (Книга I)

– Это в корне меняет ситуацию.

– Естественно. Ты вернуться можешь?

– Нет. Я здесь застрял…

– А мы не хотим возвращаться на север – здесь теплее… Ну как, ты еще не придумал, что делать?

Уже готов застрелить Кота, но его компания отвлекает меня от мыслей, что я и сам готов застрелиться. Все-таки живое, более-менее разумное, существо…

Повисла ментальная тишина… Прогорает костер – его потрескивание стало каким-то настороженным. Капает вода – редко и очень звонко. Под каждым ударом капли в сгущающейся темноте поднимаются мерцающие брызги. По ржавой лужице плавно растекаются, расходятся ровные круги… Когда костер горел ярче, во тьме подрагивал живой, теплый желтый огонек, а теперь ее прорезает лишь холодное белое свеченье наших фонарей. Я оперся спиной о стену тоннеля, снял перчатку и нервно стучу пальцами по голенищу сапога… Смотрю, как резкий, лучистый свет фонарей туманно рассеивается в пыльной мгле тоннеля. Это напрягает – теперь я совсем не уверен, что из этого мутного полумрака не вылезет что-то, о существовании чего я даже не догадываюсь…

– Кот, ты видел там наверху колонны старых машин?

– Я-то не видел, но мы сегодня здесь отсиживаемся. И завтра. И вообще, пока все это не кончится. Я крыс подслушал, они видели, информацию передавали. Их подслушивать опасно, но если осторожно… Мы вообще очень осторожные…

– Оно и видно.

– Нет, мы действительно очень осторожны.

Крысы… Значит у них есть информационная сеть… И их нетрудно прослушать… Надо учесть. Наверное, то, что я слышал, и была сетевая передача, только зашумленная. Не очень ясно, что там у них такое – какой-то клубок передач. Как они в этом разбираются?..

Я обратился к “защитнику”, отключив Кота от дублированной линии:

– D40, как думаешь, дестроеров на усовершенствование транспортируют?

– Да. Машины в хорошем состоянии.

– Они уже стягивают к Штраубу основные силы…

– И готовят дополнительные отряды, которые пойдут в резерв.

– Плохо дело.

Все, что нам нужно – это энергия и немного времени, но именно этого у нас и нет. Пытаюсь отогнать тень отчаяния, а Кот тем временем беззаботно чешет лапами за ушами. Он облизнулся и уставился на меня огромными, круглыми глазами.

– Замечательная колбаса, и почти свежая. Где ты ее раздобыл?

– Какая разница?

– Может там еще есть?

– Там больше ничего нет.

– А… Бледные всегда так – и последнее отдадут… Тебе же колбасу те бледные дали… Они мою мать кормили и сестру, когда она хворала. Это бледные, да? И шинель из музея они тебе дали… Ты ведь в музее еще не был?

– Не могу позволить себе такое удовольствие.

– Да, я понимаю, тебе сейчас нелегко – ты всех своих друзей-соратников потерял…

Тень отчаяния подошла сзади и закрыла мне глаза когтистыми лапами. Дождется у меня этот Кот…

– Слушай, Кот, ситуация действительно хреновая, так что молчи.

– Почему тебе бледные шинель Коршунова отдали, а его награду нет?

– Ты так мародеров из первого поколения называешь?

– Почему мародеры?

– Потому, что они разграбляют наши базы, пользуясь тем, что идет война.

– Что нам ваши базы? Они здесь недавно живут, необщительные, но никого не трогают, даже крыс, а ты…

– Крысы нашептали?!

– Ну крысы…

– Ты чего добиваешься?! Добьешься же!

– Жду, что ты признаешься. А то ведь совесть замучает.