Последний день может стать первым (Книга I)

– S9, я могу взять генетический анализ. Кот говорит, что он с севера, возможно, это побочный продукт AVRG.

– Мне без разницы, чей это продукт – хоть “золотых драконов” – значения уже не имеет. Да и в таких условиях много информации из этого все равно не получишь.

Хорошо еще, что проблема шпионажа не стоит… Машинам запрещено использовать биологических существ – мы к таким вещам всегда осторожно подходили (так бы всех до последней крысы давно бы перебили). Это жесткий ограничитель – расчетчики все проанализировали и не нашли больше никаких возможностей для пересмотра задач. Всем хватило и одного (зато какого) пересмотра.

Кот прилег на передние лапы и с удовольствием тянет спину.

– Кот, колбаса уже на подходе.

– Понял, куда ты клонишь. Валяй, спрашивай.

– Ты здесь давно?

– Почти полгода. Мы сюда пришли, когда отсюда ушли люди.

– Часто здесь “белых медведей” поднимают?

– Это как?..

– Летают они часто?

– Ты что, летающих медведей видел? Мы с отцом в прошлом месяце в музей ходили. Видел я там медведей. Они разные все – и белые, и не белые, но не летают.

– Я про других… Тяжелые истребители с мощными лучевыми пушками – огромные, белые. Мы их “белыми медведями” называем.

– А эти… Были… Только мне так и не удалось их рассмотреть. Они высоко летают и быстро очень – трудно их увидеть.

Верно… У них путь дальний, взлет короткий. “Медведи” в небо как с цепей срываются. На исходе спущенных лучей скрываются. Ударят, так лишь свет вдогонку устремится. Звуковая волна за ними не угонится – это все нам останется. Они на базы мерзлого Ивартэна вернутся – мертвец и не успеет глаз закрыть. Кажется, что-то подобное бойцы А3 про них распевают… Мы еще до этого не докатились.

– Если “медведей” подымают – значит готовы…

– К чему?

– Ко всему…

– Серые – те, которые исчезают прямо в воздухе – тоже красиво парят. Вот они часто прилетают. Иногда мимо проносятся – тогда мы за ними наблюдаем, а иногда прилетают именно сюда – спускаются и кружат целыми днями. Это уже опасно. Правда, не всегда после этого пропадает кто-то, но мы на всякий случай в подвалах прячемся и запасы делаем.

От потока кошачьей информации у меня начала болеть голова.

– Запасы делаете?

– Да, крыс запасаем – не много конечно, но на пару дней хватает. Они портятся быстро. Крысы из-за нас восточные районы не любят, разбегаются кто куда, а в те дни, когда эти ваши медведи и другие там всякие слетаются – все сюда бегут.

Ну да, здесь нет никаких стратегически-значимых объектов. Восток они проверяют, а север просвечивают по полной программе. На севере рудники, энергохранилища…

– Кот, закономерность есть?

– Чего?

– Разведчики по схемам восток патрулируют?

– Не знаю…

– Понятно… Проверка давно была?

– Я дни не считаю. Почему проверка? Что они проверяют?

– “Оккупированные” – вернее зачищенные территории.

– Да, отец рассказывал, что люди всегда все проверяют и их машины тоже. Я смотрю, на тебе шинель из музея. Она принадлежала полковнику Коршунову. Мне отец про него рассказывал… А ты полковник?

– Нет, но мне кажется, я заслужил повышение.

– И уже лет двести с лишком назад. Я знаю – тогда Коршунов погиб, в сражении с повстанцами на оккупированных территориях.

Да, и после этого назвать территории оккупированными можно только в кавычках…

– Слушай, вы же разумные существа, как вас не обнаружили во время проведения контрольных операций?

– О, мы не просто разумные, а очень интеллектуальные существа. Я же сказал, мы уходим в подвал делать запасы. Туда приходит очень много крыс. Мы даже имитируем их мысли при проведении этих ваших операций. Это так, на всякий случай. Меня отец научил.